Страницы

Крестный ход «Духовное Возрождение», совершившийся в прошлом 2007 году, был посвящен двум событиям: 90-летию обретения иконы Державной Божьей Матери в селе Коломенское, и 90-летию отречения от Престола Императора Государя Николая 2-го. Более тысячи километров было пройдено по трем епархиям: Псковской, Пермской и Екатеринбургской. Более пяти тысяч километров проехали, в качестве паломников. С нами были такие чтимые иконы, как: чудотворный мироточивый образ «Умиление» из с. Локоть Брянской обл., икона Державной Божьей Матери из Храма на Крови в Екатеринбурге, чудотворный образ св. Царя-мученика Николая и образ св. Царственных мучеников из храма свт. Николая в Пыжах г. Москвы. 22 мая, после трехдневного пребывания в Псково-Печерском монастыре, началось наше пешее движение.

Вышел крестный ход из церкви свт. Николая села Рвы, что в северо-восточной части Псковской обл. Эти восемь дней шествия по Псковской епархии воспринимаются доныне, как самые светлые и безмятежные. Мы радовались всему: весне, солнцу, теплому приему в храмах, а потому не обращали внимания на болящие с непривычки ноги, а также на мозоли и волдыри. Вечером того же дня мы были уже в г. Дно, с которого, собственно, и начался скорбный путь отречения Императора Николая 2-го.

Русскими и зарубежными историками, события 90-летней давности изучены в малейших деталях, мы же для изложения нашего материала обратимся лишь к некоторым из них. Хроника тех дней так рассказывает о событиях, ставших переломными для истории России: 28 февраля 1917 г. литерный поезд Главнокомандующего Российскими войсками, Императора Государя Николая 2-го отправился из Ставки фронта в Могилеве в Царское Село. На станции Малая Вишера поезд был остановлен, по причине действия революционных группировок, которые уже заняли станцию Любань. Царь принял решение, попытаться проехать проехать в Царское Село через станцию Дно. Литерный поезд проехал на Бологое, а оттуда, через Старую Руссу прибыл в Дно.

На станции Дно Государю доложили, что прорваться по этой железнодорожной ветке в Царское Село тоже невозможно, так как бунтовщики заняли находящийся севернее Виндавский мост. Последняя попытка прорыва не осуществилась. Перед Царем встал сложный и почти неразрешимый вопрос: как поступить в создавшейся ситуации. Самым разумным, по человеческим меркам решением, было бы возвращение в Ставку, в Могилев. Откуда можно было с верными Императору дивизиями двинуться к Санкт-Петербургу. Наверняка, Император Александр 3-й так бы и поступил, и уже через три дня февральский путч был бы попросту раздавлен. Но Государь Николай 2-й направил поезд в Псков. Было ли это ошибкой? Скорее всего - нет. Это был сознательный выбор.

Петр Мультатули, в своей книге «Свидетельствуя о Христе до смерти...» пишет, что Государь сознательно поехал в Псков, так как генерал Рузский командовал наиболее мощной группировкой войск, и Царь, желая покончить с беспорядками в столице, хотел получить поддержку именно у него. По человечески, видимо, так и было: Государь Император продолжал борьбу до самого конца, как этого требовал от него долг, как того требовала клятва данная во время Священного коронования. Но существует еще духовный план, ибо и Христос говорил Апостолу Петру: «Или думаешь, что Я не могу теперь умолить Отца Моего, и Он представит Мне более, нежели двенадцать легионов Ангелов?»
(Мф. 25; 53). Видимо, именно здесь на станции Дно, Государь сделал свой выбор и произнес те же сакральные слова, которые и Сам Христос сказал перед восшествием на Голгофу: «Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты» (Мф. 26; 39). Подвиг Императора Николая 2-го, как пишет о том в своей работе: «На рубежах веры», настоятель и духовник Боголюбского монастыря, архимандрит Петр (Кучер), изначально был Христоподражателен. Ибо, как глубоко верующий человек, Государь не мог не подражать Христу. И если мы подробно изучим его жизнь, то увидим, что в зрелом возрасте он подражал Господу даже в мелочах. А потому, мог ли он не радеть о главном. Его двумя главными заботами были - угождение Богу и, благо России.

Многие, в том числе, верующие люди не понимают смысла отречения Императора Николая 2-го от Престола. Но, на самом деле, решение отречься объясняется очень просто. Подвиг Царя - Христоподражателен. Ибо, точно также, как Христос пришел на землю, ради искупления грехов погибающего человечества, точно также и Царь Николай 2-й принес себя в жертву, ради искупления грехов русского народа. О том, что ему предстоит отречься от Престола, Царь знал, как минимум, за 17 лет до означенных событий. Эти страшные пророчества опубликованы уже многими православными изданиями. И Царь знал о них задолго до своей мученической кончины. Тем не менее, это знание не привело его к унынию. Россия уверенно и поступательно шла ко все большему могуществу. Поэтому нашими врагами и было принято решение: если мы не объявим России войну, то через 20 лет она выйдет на первое место в мире.

Учение Церкви однозначно говорит, что если бы Христос не пошел добровольно на Голгофу, то история человечества закончилась бы еще 2 тысячи лет назад. Также и сейчас, если бы Император Николай 2-й не отрекся добровольно от Престола, то по пророчеству Оптинского старца Анатолия (Потапова), Страшный суд наступил бы через 3,5 года после февральской революции. В этом, собственно, и заключается тайна отречения Государя, тайна непонятная светскому уму. Видимо, там, на станции Дно и было принято это сакральное решение, а потому поезд пошел в Псков.

Теперь на месте остановки Царского поезда в г. Дно, стоит покаянный крест. После литургии в храме Архангела Михаила крестоходцы направились к этому кресту. Здесь, у места, где начался скорбный путь отречения, путь восшествия на Царскую Голгофу, был отслужен краткий молебен. По промыслительному совпадению, священника служившего молебен, звали Николаем. По окончании его совершилось знамение, воспринятое всеми крестоходцами как знак милости Божьей: обе, бывшие с нами иконы св. Царя Николая 2-го замироточили и заблагоухали.

А тогда, 2-го марта 1918 года, когда Царский поезд уже находился во Пскове, совершилось еще несколько событий, которые привели Государя к мысли о правильности принятого им решения. Это, во первых - предательство генерала Рузского, командовавшего самой крупной группировкой войск. Предательство того, кому Государь доверял более, чем кому либо из числа генералов Ставки и командующих фронтов. Во вторых, к Рузскому присоединился генерал Брусилов, который просил доложить Государю (о чем пишет С. Ольденбург, в книге «Царствование Императора Николая
2-го»), что единственный исход, - ''без чего Россия пропадет'' - это отречение. Генерал Алексеев также присоединился к этим просьбам и умолял Государя ''безотлагательно принять решение... из любви к Родине, ради ее целости, независимости, ради достижения победы''. Наконец, генерал Сахаров, начав телеграмму с резких слов по адресу Думы, кончал: ''рыдая, вынужден сказать'' - что решение пойти навстречу этим условиям наиболее безболезненный выход...

Следующим, и надо понимать, почти смертельным ударом было послание Великого Князя Николая Николаевича, телеграфировавшего, что необходимы ''сверхмеры'', и что он, как верноподданный, ''коленопреклоненно молит Его Величество спасти Россию и Вашего Наследника... Осенив себя крестным знамением, передайте ему - Ваше наследие. Другого выхода нет''. К этим просьбам присоединились также генерал Эверт и адмирал Колчак.

Вечером 2 марта в Псков прибыли представители от Гос. Думы Гучков и Шульгин.
Гучков доложил Императору, который уже принял для себя решение отречься от Престола, что дворец с семьей Самодержца в Царском Селе захвачен бунтовщиками. Посланник Думы особо педалировал тот факт, что во дворце сейчас хозяйничает Корнилов, от которого всего можно ожидать. Государю было доложено, что дворец Царя никто не защищал. Наверняка, Государь задал себе тогда мысленный вопрос: «А, что же Великий Князь Кирилл»? Ибо, именно он командовал «гвардейским экипажем», ответственным за охрану Царских дворцов и Царской семьи. И, ответ, очевидно был таким: «И Великий Князь Кирилл - тоже». Неправда ли это напоминает, сказанное в свое время, Юлием Цезарем: «И ты, тоже - Брут».

Напомним, что Великий Князь Кирилл распустил «гвардейский экипаж», то есть снял охрану с Царского дворца еще 1-го марта, когда Государь Император Николай 2-й фактически и юридически находился у власти и являлся Самодержавным Правителем России. Государь молча отреагировал на подобную информацию, никак не выразив внешне своего отношения к услышанным словам. Есть основание полагать, что все правившие в 19-м столетии Русские Самодержцы, наверняка высказались бы о подобной подлости, каждый в соответствии со своими темпераментом. Император Александр 3-й - хладнокровно свернув в трубочку серебряный подстаканник, и отшвырнув его в сторону. Император Александр 2-й - резко поднявшись и швырнув в сторону посланников Думы «Манифест об отречении». Император Николай 1-й, хладнокровно, одним единственным словом припечатал бы на века своего не в меру торопливого кузена. А затем, провозглашено было бы одинаково, во всех трех случаях. После звонка колокольчика, последовал бы возглас: «Фредерикс»! Через секунду в дверях бы появился Фредерикс. А затем последовал бы приказ: «Этих двоих мерзавцев повесить! Рузского, тоже, повесить... Великого Князя Кирилла, в Петропавловскую крепость»!

Но для того, чтобы глубже осмыслить сакральную суть отречения, необходимо вернуться назад к тому времени, когда Династия Дома Романовых только устанавливалась. То есть, ко времени Земско-Поместного Собора 1613 года, когда на Российский Престол был избран молодой Государь Михаил Федорович Романов. Ибо, у времени начала Династии и времени ее заката, существует много параллелей. Господь в одинаковой степени испытывал как тех, кто присягал в 1613 году, так и тех, кто отрекался в 1917-м. Господь попустил таковое испытание 14 марта 1613 года, когда в Ипатьев монастырь прибыли делегаты Земско-Поместного Собора. Во главе делегации находились - архиепископ Рязанский Феодорит и боярин Федор Иванович Шереметьев.

Крестный ход с посольством был встречен Михаилом Федоровичем и инокиней Марфой у ворот Ипатьевского монастыря, в котором «быша» тогда «звон велик для пришествия честных и чудотворных икон». С умилением приложившись к честным иконам, в числе которых были: образ Владимирской Божьей Матери и родовая святыня Дома Романовых - Федоровская икона Божьей Матери, и выслушав челобитье архиепископа Феодорита и боярина Шереметьева, Михаил Федорович не мог удержать слез, но затем с великим гневом отказался принять царский венец. Также решительно отказала послам и инокиня Марфа, вспомнив, что - «а Московского государства, всяких чинов люди, прежним государям не прямо служили». При этом, она вспомнила, что после того, как «Великого Государя Царя Феодора Иоанновича всея России не стало... крест целовали и на верность присягали...» Затем от инокини Марфы последовало долгое перечисление имен тех Царей, кому присягали, а именно - Борису Годунову, Федору Борисовичу Годунову, Григорию Отрепьеву, Василию Шуйскому, а потом еще и еще, «кому присягали и крест целовали», а затем и изменяли с превеликой легкостью.

Далее, царственная инокиня справедливо указала, что «сыну моему на Московском государстве быть Государем опасно», так как его отец митрополит Филарет Никитич Ростовский находится в Польше в великом утеснении, а потому, если сведает о том король Польский, то «велит над отцом его Государевым, какое зло учинити». И закончила свое слово перед послами твердым отказом.

Конечно же, делегаты поняли, что обличение сказанное в их адрес глубоко справедливо, а потому, безропотно выслушав царственную старицу, направились в соборный храм Ипатьева монастыря. После молебного богослужения в храме, послы вновь с «великим слезным рыданием и воплем» били челом Михаилу Федоровичу и его матери, чтобы они согласились на их усиленную просьбу. И, как пишет летописец, было сие стояние «от третьего часа до девятого».

В пору задаться вопросом: отчего Господь попустил, чтобы послы Земско-Поместного Собора не сразу призвали молодого Царя на Царство, но упрашивали его «с великим слезным рыданием и воплем»? Очевидно, тому были причины. Ибо, как сказано Псалмопевцем Давидом: «Господь испытает праведного и нечестивого» (Пс. 10; 5). Для чего необходимо было это испытание? Во первых, причина была в самом будущем Государе, дабы испытать его: не подвигнется ли он на помыслы тщеславия? Не прельстится ли гордыми движениями души? И эти шесть крестных часов («от третьего часа до девятого») показали, что - нет! О том же вопрошал Господь, и видимо это неложно, старице Марфе и оказалось, что тоже - нет!

Также, очевидно, испытывал Бог сердца народа и послов. Он как бы спрашивал их: «Но, быть может вы воздосадуете и скажете: не хотим иметь дела с такой старицей и таким ее сыном! Ибо прибыли от лица всей земли Русской, с великими почестями... а что мы услышали в ответ»?! Возможно, еще спрашивал их Господь: «не имеете ли вы тайных дурных намерений: побыстрей оформить дело, чтобы потом, как и прежде, по своему управлять молодым неопытным Царем»?! А может быть, кто иную мысль имел: не понравится Царь, поступим с ним, как с Лжедмитрием или Василием Шуйским... По всей очевидности, все это было в их сердцах, если не явно, то глубоко в тайне - в виде непроросших еще намерений. В Троицком соборе Ипатьева монастыря послы служили молебен за молебном, а избранный всенародно Государь не внимал прошению послов. Тоже, и мать его, инокиня Марфа не давала сыну своему благословения на царство.

И Господь, как бы говорил через это посланникам: Не знаю вас!... Не знаю - кто вы и откуда!... Знаю, что вы ищете своего, а не Божьего!.. Знаю, что ищете земного царствования, а не Моего - небесного на земле!... Знаю, что не хотите отречься от «ветхого» в себе; не хотите снять рубище и облечься в «белые одежды»!... Вы хотите в новом Царстве жить по старому, в прежних похотях своих!... «Прелюбодеи и прелюбодейцы! не знаете ли, что дружба с миром есть вражда против Бога! Итак, кто хочет быть другом миру, тот становится врагом Богу» (Иак. 4; 4). А потому, Я не дам вам Царя!... Не знаю вас!... Сказано: «Не давайте святыни псам и не мечите бисер перед свиньями» (Мф. 7; 6).

По всей очевидности, за эти долгие часы стояния, каждый вспомнил свою жизнь; покаянно вспомнил. И все противные совести события покаянно прошли пред мысленным оком каждого. И, страхом наполнились сердца послов: «А если они и впрямь откажутся?! Тогда, что?!» И, леденящий ужас стал овладевать делегатами: «Опять смута, беззакония, и окончательная погибель ?!... Горе, нам!... И, поделом!... За наши грехи и беззакония!...»

Именно этот священный трепет, после многих досад, недоумений, внутренних - осуждения и негодования - заполнил сердца всех и каждого: «А, не равносилен ли их отказ тому, что... отказался от нас Сам Бог!!!...»

И первым, наверняка, это понял преосвященный Феодорит. И, вот, когда Божий страх затрепетал лампадным огоньком в сердце архиепископа, а также во многих других сердцах, то пал Владыка Феодорит на колени перед царственной инокиней с чудотворным образом Феодоровской Божьей Матери и произнес эти, запечатленные историй слова: «Повинуйтесь воле Божьей и Пречистой Его Матери! Сии святые иконы притекли поведать вам определение ваше; не народом, а ими вы избраны на Великое дело, ими и умудритесь в предстоящих трудах и подвигах. Преклонитесь же перед ними и повинуйтесь»! Рядом с архиепископом приклонил колена келарь Троице-Сергиева монастыря Авраамий с образом святителей Московских Петра, Алексия, Ионы. И, вновь промолвил Владыка Феодорит: «если не склоняетесь на милость ради нас, - по крайней мере, ради чудотворного образа Царицы всех и Богоматери и ради великих святителей не преслушайтесь и сотворите повеленное вам от Бога». И вместе с ними как бы и Сама Пречистая преклонила колена. И тогда, дрогнуло сердце царственной инокини, и оно тоже наполнилось Божьим страхом. И, поняла она, что должно ей, как и Спасителю в Гефсиманском саду, оставить человеческое, чтобы принять Божье. И поняла еще более страшное! Если не благословит сына своего на Царство, то - отныне «не будет иметь части с Ним» (с Создателем Богом). А потому, подобно тому, как Спаситель сказал: «впрочем не как Я хочу, но как Ты» (Мф. 26; 39), вслед этому осознанию, царственная инокиня, после долгой коленопреклоненной молитвы произнесла эти, также запечатленные историей слова: «Даю вам своего возлюбленного единородного ми суща Михаила Феодоровича: да будет вам Государем Царем и Великим Князем, Всея Руссии Самодержцем». Также, вслед своей матери, пал на колена и молодой Царь Михаил Федорович, и произнес такие слова: «Боже, Твоя есть воля, я раб Твой, спаси и соблюди меня»! Затем, поднявшись, добавил: «аще есть на сие дело воля Божия, да будет тако».
Тогда мать благословила сына и он принял из рук Феодорита царский посох, как символ власти. И после сего, весь народ преклонился перед молодым Царем.

Неложным будет сказать, что и молодому Царю Михаилу Федоровичу было тогда воспрошено: «Не малодушен ли ты?! Не самоволен ли ты?! Достоин ли ты Царства, которое Я хочу тебе дать?!» И, верно, понял молодой Государь, что если откажется от царствования, то будет отныне для Бога «яко язычник и мытарь». А потому мы знаем и его, запечатленные историей слова. Это был очень ответственный для Государства Российского момент. Не менее ответственный, чем само избрание на Земско-Поместном Соборе Царя из Рода Романовых. И ответственность эта, увы, по достоинству оценена не многими.

К сожалению, историческая наука постепенно выхолостила саму животрепещущую суть этого сакрального для Державы Российской момента. Событие сие преподается, как нечто - «само собой разумеющееся». Что было, конечно же не так. Но, увы, историческая наука убила сам животрепещущий нерв события, происходившего 14 марта 1613 г. в Ипатьевом монастыре. И проводя параллель с отречением от царствования Императора Николая 2-го (ибо отрекся он не от Царства, а - от царствования), то увидим, что Господом была создана такая же ситуация, как и во время призвания на Царство Михаила Федоровича Романова, но только в обратном порядке, или иначе говоря - в зеркальном отражении. Ибо также как тогда, когда народ требовал восшествия на Престол молодого Государя; требовал неотступно и твердо. Также и три столетия спустя, требовал сошествия с Престола; также неотступно и твердо, вплоть до восстания и братоубийственной войны. И, видимо, Государь Николай 2-й это понял. Духовным оком он увидел эти исторические параллели, почувствовав волю Божью в том, чтобы оставить Престол.

Всю ночь он молился, читал Библию, как бы в поисках ответа для разрешения создавшейся в те дни ситуации; при этом подчеркивал многие места. Наверняка, он читал и «Новый Завет», и тоже подчеркивал в нем многие места. Но, при этом, почему то оставил во Пскове именно «Ветхий Завет». В этом, думается, есть некий смысл, в этом есть некий знак для его современников, для тех, кто принуждал его к отречению. Он оставил им то, что поистине им принадлежало - «ветхое», а «Новое» взял с собой. Народ потребовал «ветхое» - он «ветхое» и получил, в виде «Завета» из рук Государя. А теперь, это - «ветхое», мы, их потомки, не можем расхлебать даже до настоящего времени: а вам, избравшим «ветхое», будет именно - э т о. Причем, слово - э т о, подчеркнуто остро отточенным графитовым карандашем. По сути, с книгой Библии святой Царь оставил не завещание даже, он оставил народу своему грозное предупреждение, некое пророчество, которое вскоре и начало сбываться. Но увы, тогда этому пророчеству никто не внял, ни из числа ближнего окружения, ни из среды народа.

Когда в Пскове приступили к Царю враги его, он не отрекся от России, не отрекся от Церкви, не отрекся от народа. Он отрекся от Престола. О принес его в жертву, ради России, ради Церкви, ради народа - который его предал и оставил. Он оставил Царский Престол единственно с одной целью, чтобы взойти на Крест. Чтобы на этом Кресте, искупить подобно Христу, грехи предавшего его народа. И мученическая кончина в Екатеринбурге, по сути, и была той искупительной жертвой, за грехи отступившей от Клятвы на верность Дому Романовых некогда славной и могущественной России. И теперь, когда еще продолжают хулить Царя за его отречение, не уподобляются ли они тем, кто до сих пор клянет Христа за его восшествие на Крест?! Говоривших с изуверской насмешкой: «если Ты Царь Иудейский, спаси Себя Самого» (Лк. 23; 37). Или тем, кто кричал, истошно заходясь: «если Он Царь Израилев, пусть теперь сойдет с креста, и уверуем в Него» (Мт. 27; 42). И - «если Ты Сын Божий, сойди с креста» (Мт. 27; 40). Остановитесь, безумцы! Он умер единственно ради того, чтобы вы жили!

Такие мысли возникли у автора этой статьи, во время Крестного хода по Псковской епархии. Затем, крестоходцы переехали в Пермский край, сделав двухдневную остановку во Владимирской области; побывав в г. Покрове, во Владимире и в Боголюбово. В Пермской епархии движение Крестного хода началось из села Ныроб, места мученической кончины боярина Михаила Никитича Романова (+ август 1602 г.), родного дяди Царя Михаила Федоровича Романова. А закончилось шествие, на Царской Голгофе в Екатеринбурге. После «Чина покаяния» и Божественной литургии в ночь с 16 на 17 июля в Храме на Крови, многотысячное шествие направилось к месту Всесожжения, в монастырь святых Царственных мучеников и страстотерпцев на Ганиной яме. Знаменательным событием явилось и то, что архиепископу Екатеринбургскому Викентию сослужил иерарх РПЦ Зарубежом, епископ Женевский и Западноевропейский Михаил. После долгого разделения двух Русских Православных ветвей Церкви, для Екатеринбурга это было первое совместное богослужение с Зарубежным иерархом.

Огромное море людей двигалось ранним утром к месту Всесожжения. И от лицезрения этого километрового человеческого потока невольно возникал благоговейный трепет. И невольно, при лицезрении этого потока, в душе возникали такие слова: «Мы - Православные! Нас много! Мы любим свою Россию! Мы каемся в своих грехах! Нас не победить»!